— Почему? — наконец, он спросил. — То есть я знаю почему. Но что я могу сделать, чтобы ты чувствовала себя в большей безопасности?

Я рассматривала кольцо на моем пальце.

— Дело не столько в тебе, сколько во мне. Но возможно… — Я слизнула соус с губ, стараясь не обращать внимания на взгляд Майлза, в котором злость сменилась страстью. — Мы могли бы назначить дату свадьбы.

Мы на самом деле не обсуждали этого раньше, решив только, что оба хотим насладиться друг другом, прежде чем осесть окончательно.

Майлз замер. Страсть в его глазах потухла. Он отодвинул табурет, отошел к раковине, сгорбил плечи и покачал головой.

— Ты хочешь назначить дату, но ты при этом ты мне не доверяешь? Я не понимаю.

Я встала, мое терпение было на исходе.

Разве девушка не может подстраховаться и при этом не быть осмеянной за это? Я не передумаю. Я не откажусь от квартиры, пока не буду к этому готова.

Я встала рядом с Майлзом, протянула руку и пробежалась кончиками пальцев по вытатуированным на его руке розам с шипами. Когда я добралась до локтя, где листья превращались в извилистое пламя, Майлз, не глядя на меня, чуть отшатнулся.

— Я доверяю тебе. Это… — Я не знала, как сказать так, чтобы не походить на испуганную девочку, но решила сделать все возможное, — жизни я не доверяю. Наши отношения развивались так быстро. Я не говорю, что это плохо. Лишь хочу сказать, что мне спокойнее, зная, что у меня есть свое место для жизни. Даже если молюсь, чтобы оно мне никогда не понадобилось.

Наконец, после долгих двух минут Майлз оторвал взгляд от раковины и посмотрел на меня.

— Ты хочешь назначить дату свадьбы? Тебе так будет спокойнее?

Я подошла ближе, обняла его за талию, уперлась подбородком в грудь и посмотрела в лицо. Он все еще хмурился, но постепенно расслабился, обнял меня и запустил руки в волосы.

— Я хочу, чтобы и ты хотел этого, а не потому что я приперла тебя к стенке.

В его глазах читалось так много, но все, что он сказал:

— Дай мне немного подумать, хорошо?

— Хорошо, — ответила я, нежно поцеловав его в грудь, почуяв легкий запах пота от рубашки.

Должно быть, он надел ее в грузовике перед тем, как забежать за пиццей.

Я шагнула назад, но Майлз схватил меня за руку.

— Есть другой способ, который сделает тебя счастливее? Я имею в виду наши отношения.

Черт! Это такой отстой!

— Майлз, если бы я не чувствовала, что ты завладел моим сердцем, то на моем пальце не было бы этого кольца, да и меня бы здесь не было.

Он закрыл глаза.

— Ты убиваешь меня, Джем-Джем.

Я с облегчением улыбнулась и потянула его в спальню.

Он не сопротивлялся, когда я начала стягивать с него рубашку. Он закрыл глаза, когда я разделась, и затем снял штаны. Он потянулся к тумбочке, схватил презерватив и натянул на себя, сев на край кровати.

Прежде чем Майлз вошел в меня, я прошептала в его губы:

— А хотя… ты можешь позволить мне оплачивать часть ипотеки.

Я знала, что это должно быть дорого. Дом был практически новый, когда мы в него заселились, и находился загородом, где недвижимость стоит целое состояние.

Майлз кашлянул, крепче схватил меня за бедра и моргнул.

— Нет, детка. Мы уже это проходили.

Я притормозила его, как раз в тот момент, когда головка его члена находилась прямо у заветной цели. Майлз застонал от разочарования, и от этого моя кожа покрылась мурашками, а волосы приподнялись на затылке.

— Это сделало бы меня счастливее. — Я двинула бедрами, и его член проскользнул внутрь меня. — Намного счастливее.

— Черт! — выругался Майлз, схватил за бедра и полностью вошел в меня. Он зарывался руками в мои волосы, сильно дернул и прорычал: — Можешь оплачивать двадцать пять процентов.

— Тридцать, — я ухмыльнулась, несмотря на то, что на глазах выступили слезы от того, как грубо он дернул меня за волосы.

— Договорились.

Недели пролетали со скоростью света.

В нашем саду расцвели цветы, хотя я даже не видела, чтобы Майлз сажал или ухаживал за ними. Но, в принципе, меня не особо это удивляло, так как это была его работа и все такое.

Я снимала развешанные на веревках простыни и тихо ругалась, если прищепки падали в траву и мне приходилось нагибаться с грузом из белья наперевес, когда услышала из гаража едва различимый разговор.

Ведомая неуемным любопытством, я пошла к задней двери и, прижав к себе охапку стираного белья, уже хотела повернуть ручку, но остановилась, когда услышала, как Майлз произнес:

— Ты думаешь, я настолько тупой? — Он помолчал. — Я не могу. — Снова помолчал. — Да, я знаю, что обещал, но сейчас ты требуешь от меня невозможного, Шелл.

Шелл? Что еще за Шелл, черт возьми? Шелл — это типа Шелли?

Перед моими глазами все поплыло, голова закружилась от количества вопросов, и я осталась на небольшом пяточке газона возле гаража, так как любопытство буквально пригвоздило меня к месту.

— Ты же знаешь, что все это не серьезно, — продолжил он, — но уже давно не так просто, как раньше.

Проезжавшая мимо машина, дети, играющие неподалеку, и птицы, устроившие перекличку среди деревьев на заднем дворе, нарушали угнетающую тишину.

— Нет, это невозможно, и ты знаешь почему! — выпалил Майлз и пробормотал что-то еще, что я не смогла разобрать.

Воцарилась тишина, и я поняла, что разговор, который он, очевидно, вел по телефону, закончен.

Я по-прежнему не могла пошевелиться.

До тех пор, пока не услышала, как его грузовик задним ходом выезжает на подъездную дорожку и останавливается чуть поодаль.

— Хоуп, — прошептала я, едва найдя в себе силы произнести это из-за нахлынувшей тревоги, которая сковала меня.

— Джем? С тобой все в порядке? Черт, держись там!

Через пару секунд я услышала, как хлопнула дверца.

— Извини, сестренка, мне пришлось запереться в кладовке. Мальчики слишком смеялись над каким-то телешоу.

Я усмехнулась.

— В кладовке? — Я шмыгнула носом, вытирая его рукавом. — Ты не могла просто перейти в другую комнату?

— Я не додумалась до этого, к тому же… — в трубке раздался хруст, — я хотела перекусить в спокойной обстановке.

В спокойной обстановке…

Я желала именно этого, поэтому оставила груду скомканных простыней на нашей кровати и не приготовленный ужин, а поехала прямо в Гленнинг и вскоре оказалась дома. Но умиротворение, к которому я стремилась и всегда находила здесь, так и не пришло, поэтому я набрала номер Хоуп.

У меня было несколько друзей в колледже, да и в университете тоже, но, полагаю, наша связь была недостаточно крепкой, чтобы поддерживать отношения после того, как жизнь развела нас в разные стороны. Именно поэтому я частенько обременяла Хоуп своими проблемами. Хотя не думаю, что это особо напрягало ее, так как она тоже не редко звонила мне, чтобы рассказать о своих сыновьях-сорванцах и муже Джейсе, а порой и просто поболтать, пока сортирует постиранное белье.

Сейчас наши отношения были, конечно, не такими, как в детстве, но это было даже к лучшему.

После смерти нашей мамы, Хоуп, казалось, стала старше во всех отношениях. Словно она больше не могла позволить себе быть ребенком и была обязана повзрослеть. И сейчас мне было жаль ее. В то время она металась между жизнью в роли того, кем еще не являлась, и жизнью подростка, который был вынужден играть роль взрослого, что было еще хуже.

Хотя в свое время я обижалась на нее за то, что она отказывалась играть со мной, но теперь осознавала — если бы она не подходила к роли старшей сестры так серьезно, я, вероятно, не попала бы во взрослый мир со столь беспечным сердцем. Она старалась уберечь меня от всего, жертвуя своими интересами, и самое отвратительное, что я не ценила этого, пока вся боль и все то, отчего она меня так защищала, не начало просачиваться в мою жизнь.